Во взводе кроме меня двадцать четыре человека. Два десятника и четверо звеньевых. Три звена сабельных, а одно – поддержки, у них вместо карабинов гранатометы, похожие на короткие охотничьи ружья с переломными стволами. И у каждого на груди и на поясе по гирлянде толстеньких гранат с хвостами оперения и подсумки с холостыми патронами. Хороший стрелок такой гранатой на триста аршин стрелять может, а кони кочевников, кстати, взрывов пугаются. Артиллерии у тех нет, вот и не умеют приучить взрывов не бояться.

– Десятники, сумки проверить, – скомандовал я уже своим подчиненным.

Одного десятника, длинного, жилистого, одноглазого, звали Пармом в глаза и Циклопом за глаза. Однако его единственного глаза хватало вполне, чтобы замечать любой непорядок в отделении. Второго звали Симером, и был он невысок, кругл, тонок голосом, и борода у него почти не росла, однако переведаться с ним на шашках хоть конному, хоть пешему я бы не пожелал. Мало кто по опыту в нашей сотне мог с ним сравниться, а в скольких он походах участвовал, небось уже и сам счет потерял.

– Первое отделение в порядке, – доложил Парм.

Ну и второе, Симерово, тоже не отстало. И припас, и экипировка, все у всех в порядке было.

– Ковку проверьте еще раз, – добавил я. – У кого конь на походе захромает – на плечах его дальше понесет, а я еще и плетью подгоню.

Передав поводья коня молодому бойцу Барату, я побежал с докладом к сотнику.

– Мастер сотник, второй взвод к походу готов!

– Хорошо, мастер взводный, спасибо, – кивнул сотник Ван. – Идите к людям, выступаем.

Взвод мой сидел в седлах спокойно, все были готовы, выражение лиц даже умиротворенное какое-то, одному мне все как-то нервно было. Горнист сыграл «Внимание!», затем послышался голос Вана.

– Первому взводу выставить головную заставу! Удаление от основных сил – одна верста, удаление до головного дозора – тоже верста. Сотня! Стройся по три! За мной, шагом, марш!

«Маяк», как по уставу звали сотника с «присными», встал во главе колонны, затопали подкованные копыта по высушенной солнцем земле, первый взвод сразу перешел на рысь, стремясь оторваться от основных сил, а я, возглавив взвод, оказался рядом с маяком, то есть сотником с его неизменными спутниками, горнистом, знаменщиком и двумя посыльными. Сзади загрохотали колеса обоза, где-то неожиданно заржал конь, в общем, выступили. На глинобитных стенах форта остались стоять домашние тех, кто жил в городке, и маленький караул на высокой вышке.

Утро наступало жаркое, это чувствовалось сразу. Пока до первого большого привала дойдем, а его планировали устроить у речки Овражки, кони упарятся. А там уже главное не опоить их, не простудить в походе. Конь на самом деле куда нежнее человека и заботы требует больше. Это человеку все равно, где угодно проживет и как угодно.

Над строем гудели тяжелые жирные оводы, от которых лошади отмахивались хвостами, а иногда и самому приходилось отбиваться. Такой укусит в лицо, в ту часть, что шемах открытой оставляет, и на неделю окривеешь.

Ван вытащил большие карманные часы, глянул на них, отодвинув подальше от глаз.

– По плану идем, как раз у Овражки третью сотню встретим.

Длинная змея колонны неторопливо углублялась в выжженную степь.

5

Ночевали в широкой балке с пологими откосами, где был вырыт путевой колодец, как раз для походов. Зажгли костры, один на отделение, кашеварили сами, развесив на треногих таганках закопченные котлы. Затем моему взводу выпала очередь дежурить в сторожевом охранении. Вероятность выхода степняков в это место была невысока, там целое скопление оврагов дальше на запад, не развернуться коннице, но служба есть служба. Выставил посты в версте от основных сил, а дальше послал две сторожевые заставы, оставив при себе лишь неизменного своего помощника Барата.

– Мастер взводный, как думаете, будет война? – спросил он, когда мы с ним отправились посты объезжать.

– Похоже, что будет, – ответил я. – Если из княжества такие силы прислали, то наверняка не впустую прогнать собираются.

– Даже если степняки не сунутся, то сами за ними гоняться будем?

– Вроде того.

Конь подо мной чуть напрягся, неожиданно спугнув из травы заполошно взлетевшую птицу, и я придержал его немного, давая успокоиться.

– Но, но, не балуй, – прошептал я, похлопав Кузнеца по крепкой мускулистой шее. – Пугливым каким стал.

Где-то в отдалении завыли волки, сначала один, потом к нему присоединился второй, третий, а затем и вся стая. Барат вздохнул:

– Дед говорил, когда при походе волки воют, обязательно большая драка будет. Смерть они чуют.

– Ну, это мы посмотрим, – пожал я плечами, хоть и сам такую примету слышал.

– Стой, кто идет! – окликнули из темноты.

– Значок, – сразу сказал я пароль, чтобы на пулю не нарваться. – Отзыв?

– Скатка.

– Как тут?

– Тихо, мастер взводный, – сказал немолодой бородатый боец, стоящий рядом со своим конем. – Только эти вот развылись.

Он махнул рукой в темноту, туда, откуда доносился волчий хор.

– Ладно, повоют и перестанут. А вообще повнимательней, мало ли что.

Заставу обнаружили в темноте тоже не сразу, точнее даже, они нас первыми засекли. Циклоп подъехал ко мне ближе, доложил:

– Тихо все, никого.

– Ну и хорошо, что никого, но все равно внимательно.

Через три часа моих в охранении сменил третий взвод, а мои бойцы, быстро расседлав коней, вповалку повалились на пледы у угасающих костров.

6

К вечеру второго дня похода, пройдя больше ста верст, явились на пункт сбора полка. В лагере было многолюдно, шумно, бомбометы собирались в отдельный эскадрон, объединялся обоз, в общем, полк обретал цельность. Полковник со штабом укрылись в белых палатках, раскинутых на вершине небольшого холма. Кроме бойцов из вольных, в лагере заметны были княжеские военные. Форму лейб-драгунского полка «Синих Соколов» ни с чьей иной не спутаешь, кроме них, каски из синей кожи с золотым гербом больше никто не носил. Всерьез князь за дело взялся, лучшие части в бой послал.

– Начальных к полковнику! – крикнул подскакавший от штаба вестовой. – Всех начальных от взводного немедля к полковнику.

Бросив расседланного коня у коновязи, побежал к сотнику, без него идти даже по приказу к начальству не по чину будет. Там столкнулся с запыхавшимся Толстым Бэллом, бежавшим с противоположной стороны.

– Ну что, мастер сотник, видать, задачу ставить будут? – спросил он у Вана.

– А что же еще? – с иронией ответил тот. – Нет, раздадут всем по плошке патоки да по домам отправят. Пошутили, скажут.

– А что, неплохо бы, – не смутился такой отповедью командир первого взвода.

В огромной штабной палатке места хватило всем, хоть и с некоторым трудом. У дальней ее стены вытянулся длинный стол, за которым сидел сам полковник – среднего роста сухощавый человек с золотым шнуром на правом плече жилета и в шемахе с золотой каймой, сейчас откинутом за плечи. Рядом с ним пристроился уже знакомый первый сотник, тот самый, что приезжал в городок. У них за спинами висела огромная карта, разрисованная цветной тушью.

– Господа вольный люд! – поднялся полковник. – Я собрал вас для того, чтобы довести обстановку, которая нам пока известна больше из доклада первого сотника Фарина.

– За сведения ручаемся, – вставил тот слово, но полковник не обратил на это внимания.

– Пока известно то, что два табора степняков подошли вот сюда, к устью Хитрой балки, и встали. Пришли уже без телег, то есть похоже, что готовы к бою. И заводных коней уже отдали.

– Похоже, – пробормотал тихо Ван.

Степняк без заводного коня не степняк, но в драке тот помеха, так что перед набегом они всегда заводных коноводам отдают, оставаясь при одном коне. Если степняк так сделал, то жди беды.

– По слухам, еще два или три табора придут им на подмогу. Вот отсюда, вдоль реки.